«Краснодарский спрут» и прокурор Найдёнов

Автор: Александр Звягинцев

— Ты с Виктором Васильевичем в хороших отношениях, — сказал Глух, который, кстати, сам с Найдёновым дружбу не водил. — Поэтому будет правильно, если ты поедешь в Москву и поздравишь его с 50-летием… Заодно поддержишь его от имени всех нас в этот трудный для него момент. Ему сейчас та кая поддержка не помешает…

В день встречи с Виктором Васильевичем, а было это уже утром в Москве, на Пушкинской улице, в Генеральной прокуратуре Советского Союза, 9 сентября 1981 года, он, как всегда, был очень приветлив, угощал чаем… В общем, держался стоически, по-мужски. Мы посидели, немного поговорили. В основном обсуждали проблемы прокурорского надзора за следствием.

Уже расставшись с ним, подумал, что, несмотря на всю его выдержку, все-таки заметно, что происходящее давит на него. И он очень сильно изменился после той, первой встречи с ним, которая состоялась в Киеве пять лет назад…

Было это в сентябре 1976 года в Киеве на первом Всесоюзном съезде судебных медиков. Огромная седая шевелюра и молодые глаза, которые светились добротой и умом, действовали неотразимо. Три дня в свободное от заседаний время мы гуляли по городу, осматривали его достопримечательности и разговаривали, разговаривали… Любознательность он проявлял необыкновенную. После той встречи я с ним встречался еще несколько раз. И каждый раз думал, как мало таких людей-государственников у нас в стране.

Найдёнов был высокоэрудированным человеком. Он умел слушать других, был доступен и никогда не допускал грубости или высокомерия в отношении подчиненных. Но в то же время он не робел перед сильными мира сего, был тверд в своих суждениях, в особенности когда речь шла об отстаивании государственных интересов либо привлечении к законной ответственности должностных лиц, какой бы высокий пост они ни занимали.

Конечно, как и всякий человек, Виктор Васильевич имел свои слабости и недостатки и, безусловно, совершал ошибки. Но не они определяли его лицо. Найдёнов был стойким бойцом, дерзновенным прокурором, перед которым закон на цыпочки вставал, но он был еще и очень интересным человеком, являя собой одновременно образ огненный и смиренный. Помню, что под его обаяние я под пал сразу.

Свои борения с сильными мира Найдёнов начал в те годы, когда Генеральным прокурором страны был легендарный человек, человек с мировым именем — в прошлом Главный государственный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе Роман Андреевич Руденко. И это нельзя не отметить, ибо без благословения Генерального прокурора по существующим тогда правилам игры вряд ли такое было возможно. К тому же Руденко всегда лично курировал расследования наиболее важных уголовных дел. И кто знает, отчего у Романа Андреевича произошел четвертый, последний, инфаркт, после которого он скончался. История болезни об этом умалчивает. Зато история так называемого «Краснодарского дела» говорит, что это произошло в самый драматический период его расследования. После ухода из жизни Руденко неприятности посыпались на Найдёнова как из рога изобилия…

Но начну по порядку. Все началось с того, что в благодатном Краснодарском крае, «хозяином» которого тогда был первый секретарь Краснодарского крайкома партии С. Ф. Медунов, член ЦК КПСС, Герой Социалистического Труда, близкий приятель Генерального секретаря Л. И. Брежнева, секретаря ЦК К. У. Черненко и многих других важных персон, были выявлены вопиющие факты беззакония, произвола и коррупции. Произошло это так. Следственная часть Прокуратуры Союза расследовала дело по Министерству рыбного хозяйства СССР. Следственной бригадой руководил знаменитый на всю страну опытнейший криминалист, следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Андрей Хоренович Кежоян. Он с санкции заместителя Генерального прокурора СССР Найдёнова арестовал заместителя министра рыбного хозяйства В. И. Рытова. По делу проходили многие чиновники, занимавшие высокие должности. Когда Кежоян тяжело заболел, дело принял к своему производству другой следователь по особо важным делам — Сергей Михайлович Громов, который и за кончил это расследование.

Однако при расследовании дела по Министерству рыбного хозяйства СССР следователи «вышли» на курортный город Сочи. Там их заинтересовал директор первого тогда в стране сочинского магазина фирмы «Океан» А. Пруидзе, который был арестован за передачу взятки заместителю министра Рытову. Затем последовали аресты и других сочинских чиновников: заместителя директора магазина «Океан», директора базы Мясорыбторга, начальника гаража совминовского санатория и еще нескольких человек. В показаниях замелькала фамилия председателя Сочинского горисполкома В. А. Воронкова.  Дело в отношении него было поручено расследовать следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Георгию Александровичу Эфенбаху, одному из лучших криминалистов страны, человеку принципиальному и честному.

Так возникло непосредственно уже «Краснодарское дело». Собственно говоря, оно не представляло собой единого целого, а состояло из ряда отдельных дел, которые следователи направляли в суд по мере их окончания, объединенных лишь своей принадлежностью к этому хлебородному краю. На каком-то этапе Найдёновым к их расследованию была привлечена чуть ли не половина сотрудников Следственной части Прокуратуры СССР, не считая прикомандированных следователей из различных регионов страны. Но в то же время все дела были очень тесно взаимосвязаны. Каждый следователь, занимаясь своим делом, так или иначе вникал и в то, что происходило в кабинетах его коллег. Допрашивать им приходилось не только «своих» обвиняемых, но и тех, кто проходил по другим делам. И над всеми этими делами незримо вставала фигура «хозяина» Краснодарского края Медунова.

Загадочные исчезновения, внезапные смерти, сотни поломанных судеб — таким было это грандиозное дело, которое курировал прокурор Найдёнов. Настоящая война, объявленная в Краснодарском крае взяточникам и казнокрадам. Правосудие против преступного спрута, щупальца которого тянулись к партийной верхушке края и выше…

Краснодарский край — щедрый, плодородный, гостеприимный регион. Горы и заповедники, хвойные леса, целебные источники и мягкий климат. Сюда ежегодно приезжало более пяти миллионов отдыхающих со всего Советского Союза. Элитные санатории, солнечные ванны, лучшие здравницы в стране… Получить путевку в главный курортный город страны Сочи — заветная мечта советских граждан.

Отдохнуть от большой политики и государственных забот прилетали и особые гости — чиновные, сановитые, облеченные громадной властью.

Высокопоставленные граждане Страны Советов прибывали на курорт и убывали через VIP-зал Сочинского аэропорта, где для них был всегда накрыт стол: коньяк, вино, икра, фрукты… Потом появился еще и бильярд. Со временем на каждого VIP-гостя заводился специальный «формуляр», какие у него вкусы, предпочтения…

 Учитывалось все. Этот любит, чтобы его встречали с розами, этот — машину к трапу, этот предпочитает коньяк… В карточке Алексея Николаевича Косыгина, Председателя Совета министров СССР, было написано: песни Людмилы Зыкиной. Скромный был человек.

После VIP-зала — спецавтомобиль. Отличительной особенностью этого автомобиля были не только специальные номера, но и обязательно двухцветная раскраска. Она давала возможность в автомобильном потоке работникам ГАИ определить, кто едет…

В общем, с первых минут пребывания на сочинской земле VIP-гость сразу попадал в бархатные лапы спецобслуживания. В номерах санатория — мини-бар с деликатесами и всевозможными «дарами Кубани». И непременно баночка черной икры кубанского производства с Чуевского завода… Особо важных гостей Сергей Фёдорович Медунов, «владыка Кубанский», принимал лично. В так называемых «чайных домиках».  Его как огня  боялись  подчиненные и уважали партийные боссы. Еще бы! Первый секретарь Краснодарского крайкома — любимец Брежнева. К нему ехали завязывать дружбу важные люди со всей страны. Отношения вполне рыночные — строятся по принципу «ты мне — я тебе»… Сочи недаром называли «летней столицей страны». В период отпусков все дела решались там.

В «летнюю столицу» Страны Советов нередко наведывался и сам Генеральный секретарь.

Медунова прочили ни много ни мало в преемники Брежнева. И его знаменитое в советской элите кубанское гостеприимство должно было помочь ему совершить стремительный путь наверх.

В 1978 году умер секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству Фёдор Кулаков.

И тогда Медунов уже откровенно, с согласия Брежнева, стал метить на его место. Вопрос был практически решен. Однако у председателя КГБ Юрия Андропова были другие планы… Он лучше других знал, что такое «медуновщина». Понимал, что Медунова к высшей власти допускать нельзя. Стране нужны были перемены, Медунов же был воплощением худших сторон брежневской эпохи с ее коррупцией и взятками.

Глава КГБ уже готовил масштабную операцию по «зачистке» Краснодарского края. Ставка была сделана на прокуратуру. Тогда-то Генеральный прокурор СССР Роман Андреевич Руденко и поручает навести порядок в вотчине Медунова своему заместителю — Виктору Васильевичу Найдёнову.

Найдёнов не побоялся вступить в схватку с «краснодарским спрутом». Еще молодой, полный сил, по-хорошему дерзкий, он умел держать удары.

Сразу после возбуждения уголовного дела начались аресты. Было важно показать, что прокуратура взялась за дело всерьез, а не на словах. Вслед за Пруидзе под стражей оказались и другие работники фирмы «Океан», через которую проходили гигантские объемы рыбы. На них делались огромные деньги. Банальная «усушка-утруска», приписки… Пропавшую рыбу не списывали, а, подержав несколько дней в холодильных камерах, чтобы пропал запах, продавали. Красная икра реализовывалась на развес, а это и вовсе «живые» левые деньги. С каждого килограмма почти сто граммов «прилипало к рукам» продавцов. Но самое выгодное — деликатесы. Осетрина, белуга и черная икра продавались «по блату». За ними приходили к «служебному входу».

В «Океане» сложилась хорошо отлаженная система. Каждый продавец нес мзду директору магазина. Директор магазина ее собирал и отдавал значительную часть кому-то из городского начальства. Городское начальство прикрывало от строгих проверок и следило за бесперебойным снабжением магазина свежими и дефицитными «дарами моря»…

При обыске в квартире Воронкова, который, как председатель горисполкома, активно лоббировал интересы «Океана», было найдено 10 тысяч рублей, несколько сберкнижек и золотые украшения. У него был огромный загородный дом с фонтанами, гаражами, в которых стояли иномарки. Здесь закатывались гулянки для приближенных и нужных людей. Рассказы очевидцев об этих «приемах» за высоким забором передавались из уст в уста по всему Сочи. Воронков, разумеется, брал не только с «Океана».

Получить квартиру без очереди, устроиться на хорошую должность директора… За все мэр брал «копеечку». А еще «брал борзыми щенками»: осетриной и жареными поросятами, дорогим хрусталем и сервизами, коврами и мебельными наборами… Свое лихоимство объяснял трогательно просто: «Жалко отказываться, если дают».

После ареста Воронкова обо всей этой вакханалии поборов заговорили открыто. В «Литературной газете» вышла статья «Ширма» о Воронкове, автором которой был Аркадий Ваксберг. Но надо прямо сказать, что за этой публикацией стояла прокуратура, которая решила привлечь на свою сторону и общественное мнение. Потому как борьба разворачивалась серьезная: покровительствовавший Воронкову Медунов был в бешенстве и готов был расправиться с теми, кто вторгся в его вотчину, где только он один имел право карать или миловать.

Изыскивались любые возможности для компрометации следствия, благо для этого появилась хорошая возможность. У одного из свидетелей по делу, председателя райисполкома Хосты, не выдержали нервы, и он после допроса покончил жизнь самоубийством. Раздались громкие крики о том, что человека довели до самоубийства следователи. Началась служебная проверка, никаких нарушений или злоупотреблений со стороны работников органов прокуратуры и внутренних дел она не обнаружила. Но нервы следователям потрепали основательно.

Руководители края делали все возможное, чтобы «закрыть» краснодарские дела. Они, разумеется, прежде всего пытались давить на Найдёнова, руководившего ходом следствия. Когда поняли, что не удастся, стали искать другие способы.

Старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимир Калиниченко вспоминал: «В Сочи решили провести всесоюзное совещание начальников городских и районных органов внутренних дел курортных городов страны. Главная роль в этом спектакле отводилась Юрию Чурбанову (первому заместителю министра внутренних дел, зятю Брежнева). Пригласили для участия в совещании и Найдёнова. Пышно и торжественно встречали в аэропорту Адлера высокопоставленных гостей. Особенно услужливо — соблаговолившего не обделить своим вниманием мероприятие Медунова. И сегодня лежит в моих личных архивах цветная фотография, на которой в фойе горкома партии стоит на переднем плане в мундире генерал-лейтенанта внутренних войск и с огромным набором орденских колодок Чурбанов и рядом Медунов с Золотой Звездой Героя Социалистического Труда. За ними — другие гости, принявшие участие в совещании, и в том числе улыбающийся Найдёнов. Глядя на фотоснимок, я всегда думал: интересно было бы узнать, что на уме в этот момент у каждого из них? Про других не знаю, но Виктора Васильевича, полагаю, волновала поступившая информация, что его намереваются пригласить на ужин, угостить спиртным, на обратном пути под благовидным предлогом остановить автомашину и спровоцировать инцидент со всеми вытекающими отсюда последствиями… Насколько правдивой и верной была информация, сказать трудно, но искушать судьбу он не стал. Сразу после окончания совещания Найдёнов с работниками КГБ уехал в Гагры, а Медунов и Чурбанов — в „резиденцию“ на застолье. Ближе к вечеру последовала команда привезти к ним Найдёнова, но рисковать Найдёнов не стал».

О том, насколько напряженной была атмосфера вокруг следствия, свидетельствует и такой факт. Через некоторое время после выхода скандальной статьи «Ширма» Аркадию Ваксбергу предстояла командировка в Сочи. Накануне отлета ему позвонил Найдёнов.

Ваксберг потом мне рассказывал, что Виктор Васильевич был очень осторожен, советовал не ехать в Сочи. Когда Ваксберг стал отшучиваться: «Мол, а что будет? Убьют?» Найдёнов шутку не принял и сказал: «А вдруг кому-то в Сочи покажется, что вы пытались кого-то растлить или изнасиловать». После этого, как показалось Ваксбергу, серьезного предупреждения он поездку в Сочи отменил.

Последний раз с Ваксбергом я виделся в 2010 году в Российском центре науки и культуры в Париже на презентации моего романа «Естественный отбор» французского издательства Syrtes, предисловие к которому написал известный французский писатель русского происхождения В. Волкофф. После презентации Ваксберг подошел ко мне, и мы с ним немного пообщались. Естественно, вспомнили «сочинское дело», Найдёнова и Медунова. Выглядел Аркадий Иосифович плохо, немного «тормозил». Прощаясь, я подарил ему этот роман на французском языке, он хорошо им владел. Вскоре его не стало — в мае 2011 года ушел из жизни.

Спасти Воронкова «краснодарским» не удалось. Он получил пятнадцать лет лишения свободы с конфискацией имущества.

А хозяин Краснодарского края Медунов продолжал принимать московских гостей в своей вотчине все с большим и большим размахом. Самое главное для него было заручиться поддержкой Москвы. Чем больше людей при должностях будут ему обязаны, тем лучше. Экскурсии, баня, рыбалка, ужин в самых дорогих ресторанах, самые дорогие и роскошные блюда, напитки… Ничего не жалко! VIP-гостей обслуживали официанты только высшего, пятого разряда. Сервировка стола зависела от статуса персоны. Градацию гостей обозначали на своем, тайном языке: клиент — «2 стекла», «3 стекла», «4 стекла»…

«3 стекла» — рюмка винная, винный бокал и бокал для воды.

«4 стекла» — фужер для шампанского, фужер винный, фужер для минеральной воды, рюмка для водки. «4 стекла» включали и дополнительные услуги. Это была повышенная категория: баня, девушки…

Каждое застолье обходилось в 2–3 тысячи рублей. По тем временам — огромные деньги. «Жигули» стоили 6–7 тысяч.

Кто же за все платил? Откуда шли деньги?

А за этим праздником жизни скрывался еще один «герой» — секретарь Сочинского горкома КПСС по идеологии Александр Мёрзлый. Правая рука Медунова.

Технология была достаточно простая. Самые щедрые суммы на угощение «нужных гостей из столицы» предоставляла жена Мёрзлого — Валентина Мёрзлая. Она держала в своих руках весь общепит города. За любовь к роскоши Валентину Мёрзлую прозвали «шахиня». Возглавляемое ею управление общественного питания распоряжалось огромными партиями продуктов. В столовых и кафе миллионы обычных отдыхающих нещадно обворовывались.

Для того чтобы из одной порции сметаны получить две или три, ее просто разбавляли, в лучшем случае — кефиром, в худшем — просто водой. Вместо мяса в суп добавляли комбижир — дешевую смесь растительных и животных жиров. Из фарша на 10 котлет, если в него добавить много хлеба, лука, манки, получали 20. Осетрину подменяли минтаем и треской. Осетрину, конечно, тоже добавляли, но немного — только для запаха. На самом обычном чае тоже делали большие деньги: немного дешевой заварки, кипяток, для цвета жженый сахар и — на огонь. Чем дольше томить, тем лучше «заварится»!

За сезон работники столовых и ресторанов, обложенных оброком Мёрзлой, «выручали» миллионы «левых» рублей. Большая часть шла в карман «шахини». Денег было столько, что она их даже не считала. Часть, буквально на глаз, передавала мужу — на важных гостей Медунова.

В Геленджике, втором крупном курортном городе края, была своя «шахиня». Звали ее «Железная Бэлла», по паспорту Берта Наумовна Бородкина. У этой начальницы городского общепита покровителем был Николай Фёдорович Погодин, первый секретарь Геленджикского горкома. Об этой «крыше» Бородкиной знали все, к тому же работала «круговая порука» сотрудников общепита.

Чтобы добраться до того, кто сидит наверху, следователям нужно было выяснить, откуда деньги шли. Те, кто наверху, естественно, все отрицали. Приходилось докапываться до низового звена, чтобы проследить весь преступный путь денег.

Следователи допрашивали десятки работников столовых, ресторанов, кафе. Все они называли одну и ту же фамилию — Бородкина. В какой-то момент стало ясно — «Железной Бэлле» уже не отвертеться.

Когда за ней захлопнулась дверь тюремной камеры, она поняла, что ее «крыша» больше спасать не будет, и решила во всем признаться. Так вышли на Погодина…

И вот тут Медунов окончательно взбесился. До этого сажали руководителей трестов, главных управлений, партийных работников, и вдруг Погодин, самый вхожий к нему секретарь из низовых партийных организаций. Забегая немного вперед, уместно будет вспомнить, что Погодин во время их последней встречи сказал, что если он будет арестован, то молчать не будет. После этого разговора он и исчез…

На поиски первого секретаря Геленджикского горкома партии были брошены отряды милиции, альпинисты, водолазы. Тралили дно моря, проверяли всех поступивших в морги, обзванивали больницы… Обыскали квартиру Погодина… Ничего. Был наложен арест на корреспонденцию его, жены, двух дочерей. Прослушивались и телефонные разговоры.

Погодина не было ни среди живых, ни среди мертвых. Но так не бывает. Следствие посчитало, что Медунов ему шепнул: «Исчезни!» И он исчез. Скорее всего, он заранее разработал всю систему побега, когда понял, к чему все идет…

По одной из версий, Погодин «ушел» по морю. Однако это невозможно было сделать без свидетелей. Уйти по морю — значит посвятить в свой план несколько человек на судне, на берегу. Но никаких свидетелей отыскать не удалось.

По другой версии, первый секретарь Геленджикского горкома вылетел ближайшим рейсом в Среднюю Азию. Под своей настоящей фамилией он не улетал. Но, возможно, у него был и подложный паспорт. Разрабатывали и бытовую версию: вышел человек из дома, напали какие-то бандиты или хулиганы, ограбили, а тело спрятали… Но тело Погодина нигде не нашли.

Поиски продолжались почти два года. Бесполезно. Из числа лиц, привлекаемых по «Краснодарскому делу» к уголовной ответственности, Погодин оказался единственным «из приближенных Медунова», кому удалось скрыться.

А вот «Железной Бэлле» отвертеться не удалось. Но об этом немного позже…

Чугунное колесо следствия, набрав обороты, крутилось, не переставая. Теперь под прицелом оказался Александр Мёрзлый. Этого в Сочи называли «сынком Медунова». Действия Прокуратуры СССР вызвали жуткий гнев Медунова. Гнев, переходящий в страх. Могла обрушиться вся его карьера, да что карьера!..

Для того чтобы опорочить следствие, в Сочи приехали представители комиссии партийного контроля крайкома партии, которые затеяли проверку, обвиняя работников правоохранительных органов в нарушении социалистической законности. Не брезговали даже фальсификацией материалов. С подачи Медунова был снят с работы, а затем и исключен из партии прокурор города Сочи, заслуженный юрист РСФСР Пётр Кузьмич Костюк, активно помогавший следствию и дававший санкции на аресты некоторых высокопоставленных сочинских взяточников. Министр внутренних дел СССР Н. А. Щёлоков уволил из органов внутренних дел заместителя начальника УВД Сочинского горисполкома А. Удалова и еще нескольких руководителей, активно способствовавших разоблачению взяточников. Фактически следствию был предъявлен ультиматум: немедленно поки нуть Сочи.

Но Найдёнов и не думал сдаваться. Виктор Васильевич без дрожи в руках продолжал подписывать важные прокурорские документы. Аресты высокопоставленных сочинских чиновников продолжались. Оказались в тюрьме второй секретарь Сочинского ГК КПСС Тарановский, заведующий отделом административных и торгово-финансовых органов Перепадя, ряд руководителей торговли и общественного питания Сочи. Тогда Медунов выдвинул «тяжелую артиллерию». Он написал докладную записку в ЦК КПСС, обвиняя следователей Прокуратуры СССР во всех тяжких грехах. Конечно, немедленно была создана авторитетная комиссия. От Прокуратуры Союза ССР в нее были включены заместитель начальника следственной части Юрий Николаевич Шадрин и старший следователь по особо важным делам Алексей Васильевич Чижук. Они дали объективные заключения.

Тем не менее Медунов продолжал противостоять следствию. Как вспоминал В. И. Калиниченко, «хозяина» края особенно раздражал следователь М. Я. Розенталь, который занимался следствием непосредственно по городу Сочи, когда Эфенбах уезжал в Москву. От руководителей Прокуратуры Союза Медунов требовал не только отстранения от должности Эфенбаха, Розенталя, Чижука, но и их ареста и привлечения к уголовной ответственности. Но в Москве быстро выяснили, что весь компромат — фальшивка. Председатель КГБ Андропов не дал возможности провести желаемое для Медунова решение — возбудить дело против прокурорских, арестовать, объявить сочинское расследование сфабрикованным.

Началась изнурительная борьба. Обстановка вокруг дела накалялась с каждым днем. Ряды арестантов пополнили председатель партийной комиссии крайкома Карнаухов, другие высокопоставленные чиновники, бывшие к тому же депутатами местных Советов. Несмотря на представленные Прокуратурой СССР доказательства вины этих обвиняемых, крайисполком не дал согласия на их привлечение к уголовной ответственности. Однако по представлению Генерального прокурора СССР А. М. Рекункова, который 9 февраля 1981 года сменил на этом посту неожиданно ушедшего из жизни Романа Андреевича Руденко, такое согласие было получено от Президиума Верховного Совета РСФСР.

Не выдержав напряженной борьбы и постоянных необоснованных нападок, скончался от инсульта в возрасте чуть более пятидесяти лет и следователь по особо важным делам Георгий Александрович Эфенбах. Расследуемое им дело принял к своему производству старший следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Константин Карлович Майданюк.

Прокуратура Союза продолжала активно работать по всем краснодарским делам. И в тот момент, когда Медунов рапортовал на срочно созванном им пленуме краевого комитета КПСС, что комиссия ЦК КПСС никаких нарушений со стороны секретаря Сочинского горкома партии Мёрзлого не установила, в Сочинский горисполком поступило представление, подписанное заместителем Генерального прокурора СССР Найдёновым, в котором испрашивалось согласие на привлечение    депутата    Мёрзлого к уголовной ответственности. Это переполнило чашу терпения Медунова. Он встретился с Генеральным секретарем ЦК КПСС Л. И. Брежневым, отдыхавшим в то время на берегу Черного моря, и судьба Виктора Васильевича Найдёнова была решена.

Именно тогда, в сентябре 1981 году, Найдёнову исполнилось 50 лет. И именно тогда многие сообразили, куда дует ветер и над кем сгущаются тучи… Сообразили и отошли в сторону, всячески демонстрируя свою непричастность. Именно тогда я и приехал из Киева поздравить Виктора Васильевича с юбилеем, о чем я уже писал ранее…

Вскоре, через два месяца, в ноябре 1981 года, Найдёнов был освобожден от занимаемой должности и уволен из органов прокуратуры. Приказ был одобрен лично Брежневым. Отстоять его новый Генеральный прокурор СССР Александр Рекунков тогда не сумел: он еще не имел в высших партийных кругах должного авторитета, такого же, как его внезапно скончавшийся предшественник Руденко. По этому поводу помощник Генерального прокурора СССР по особым поручениям В. Г. Дёмин тогда написал стихи «На снятие В. В. Найдёнова»:

По мнению людей приличных, Он свое дело знал отлично.

Но любят более пластичных

И тех, что все решают лично.

Под тихий шорох авторучек,

Без нахлобучек и без взбучек,

Без шума лишнего и чтения морали

Его убрали.

Ты спросишь, где искать мораль?

Ищи, где хошь, найдешь едва ль… 

Медунов чувствовал себя победителем. Как-то, когда он привычно сидел в президиуме очередного высокого совещания, к нему подошел помощник и сказал: «Сергей Фёдорович, вас срочно просит Александр Михайлович Рекунков, Генеральный прокурор Советского Союза». И Медунов развернулся, театрально развернулся, вальяжно, чтоб все виде ли, и не шепотом, а так, чтобы тоже все слышали, сказал: «Да пошел он!..» Далее последовала нецензурная брань. Че ловек был уверен в своей недоступности для закона.

Тогда Медунов не мог и подумать, что пройдет совсем немного времени, и он будет сидеть в следственной части Прокуратуры Советского Союза и давать показания следователю по особо важным делам.

Однако расследование «Краснодарского дела» продолжалось, и Виктор Васильевич с большим волнением следил за ним. Осмелевший Сочинский горисполком не дал прокуратуре своего согласия на привлечение к уголовной ответственности Мёрзлого. Вторично этот вопрос перед депутатами был поставлен осенью 1981 года Генеральным прокурором СССР Рекунковым.

Депутаты тянули до последнего, но все же весной 1982 года сдались. В мае того же года Мёрзлый был арестован. Его делом занялся старший следователь по особо важным делам В. И. Калиниченко. В одной из бесед он мне рас сказывал:

«Я говорю Мёрзлому: „Александр Трофимович, для того чтобы доказать вашу вину в получении взяток, мне придется арестовывать вашу жену… А следом арестовывать тех людей, которые ей давали деньги… Я хотел бы этого избежать, но для этого вы должны сами рассказать обо всем“.

Но в планы Мёрзлого это не входило. Он никогда не отличался благородством. Наоборот, все валил на жену. В итоге сели оба…»

Кстати, интересно в дальнейшем сложилась их судьба: Мёрзлый попал под амнистию, а жена под эту амнистию не попала. Так что он вышел раньше нее.

Говорят, что после освобождения «шахиня» потеряла рассудок: она узнала, что ее благоверный, выйдя из тюрьмы, женился на молодой и покинул страну. Как выясни лось, навсегда.

Когда арестовали «Железную Бэллу», повторилась уже знакомая история. Из ее дома пришлось мешками и коробками выносить меха, хрусталь, золото и бриллианты. Согласно приговору, который был вынесен 20 апреля 1984 года в отношении Бородкиной, «неосновательное обогащение» составило 561 834 рубля 89 копеек, которые следовало взыскать «в доход государства».

В приговоре, в частности, отмечалось:

«Проверив материалы дела, судебная коллегия находит вину подсудимой Вородкиной в неоднократном получении взяток на общую сумму 561 834 руб.89 коп., от подчиненных ей по работе должностных и материально-ответственных лиц доказанной, за оказываемое им покровительство и поддержку в работе, преимущественное снабжение их предприятий дефицитными / фондовыми / продуктами, снижения объемов месячного, квартального и годовых планов товарооборота, за продвижение по службе, ограждения от проверок контролирующими  органами, а также за иные услуги, показаниями свидетелей при допросах на предварительном и судебном следствии, актами документальных ревизий, протоколами обыска и изъятия, имущества, ценностей, денежный средств у Бородкиной на общую сумму 986 383 руб., заключениями экспертиз, опознанием вещей, ценностей лицами, передававшим их Бородкиной в качестве взяток признательными показаниями Бородкиной при неоднократных допросах на предварительном следствии и другими материалами дела». 

По тем временам сумма просто несусветная. Деньги были везде, даже за батареей водяного отопления!

Бородкина во время следствия держалась как могла. Даже разыгрывала из себя умалишенную. Психиатрическая экспертиза «болезнь» не подтвердила. В отчаянии «Железная Бэлла» начала сдавать всех, кого знала, и даже тех, кого лично не знала. Но это ее не спасло, а может быть, и усугубило ее положение. Потому что приговор был безжалостен — «признать виновной и назначить наказание: по ст. 173 ч. 2 УК РСФСР исключительную меру наказания смертную казнь, с конфискацией всего описанного и изъятого имущества у родственников и знакомых Бородкиной, являющегося личной собственностью осужденной, без ссылки, с лишением права занимать должности, связанные с организационно-распорядительной деятельностью и с обслуживанием денежных средств и материальных ценностей, на основании ст. 29 УК РСФСР сроком на пять /5/ лет…».

Почему безжалостен? Потому что за всю послевоенную историю СССР вплоть до его распада к высшей мере наказания было приговорено всего несколько женщин (но приговоры в отношении них либо смягчали, либо не приводили в исполнение), но казнили всего трех из них: Антонину Макарову, более известную как Тонька-пулеметчица, как государственную преступницу, Тамару Иванютину — как жестокую отравительницу… и только одну Берту Бородкину — за корыстные преступления.

Изучая дело, я обратил внимание на еще один нюанс — странным в приговоре была такая запись: лишение права Бородкиной «занимать должности, связанные с организационно-распорядительной деятельностью и с обслуживанием денежных средств и материальных ценностей». Ведь после приведения приговора в исполнение она не могла занимать уже никакие должности на этом свете…

Приговор, конечно, осужденной и ее адвокатами обжаловался, в том числе и в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РСФСР. Однако 5 июля 1984 года приговор в части меры наказания Судебной коллегией был оставлен в силе. В нем было констатировано:

«Наказание Бородкиной назначено в соответствии с законом, по которому она осуждена. При этом учтены характер и степень общественной опасности совершенных ею преступлений, данные о личности Бородкиной и все обстоятельства дела, смягчающие и отягчающие ее ответственность.

Оснований для отмены приговора и прекращения дела производством за недоказанностью вины Бородкиной в совершении преступлений, как об этом просят адвокаты в жалобах, не имеется. Не усматривается также оснований и для смягчения наказания».

В то же время Судебная коллегия в своем Определении отметила:

«Подлежит исключению лишь лишение Бородкиной права занимать должности, связанные с организационно-распорядительной деятельностью и обслуживанием денежных средств и материальных ценностей, в виду отсутствия необходимости применения этой дополнительной меры наказания, поскольку Бородкина осуждена к смертной казни. К тому же при определении наказания по совокупности суд не указал срок этого наказания».

Обращение Бородкиной в Президиум Верховного совета СССР с просьбой о помиловании осталось без удовлетворения. 1 июля 1985 года это ходатайство было отклонено.

На этом повествование об истории жизни «Железной Бэллы» можно было бы и завершить, если бы не одно обстоятельство: в уголовном деле нет документа об исполнении приговора. Что является нонсенсом! Поэтому некоторые считают, что Бородкину не расстреляли. И ее спасли «высокие связи». Ясно одно — на 1 июля 1985 года она была еще жива. А в августе 1985 года, как мне удалось установить совсем недавно, ее этапировали в Новочеркасск…

Дошла очередь и до «владыки» Краснодарского края. Медунова стали вызывать на допросы. Ничего серьезного ему вменить не смогли. Однако оказалось, что он остался один. Никто не бросился его прикрывать, защищать, спасать. Была одна надежда — стремительно дряхлеющий генсек. И Брежнев спас его. Сказал, что привлекать его не надо. Потому что Медунов в течение долгого времени достаточно успешно руководил огромной партийной организацией. И когда мы такого человека начинаем сажать, пусть даже за дело, то мы наносим больший ущерб.

К этому времени К. К. Майданюк сумел «раскрутить» дело Тарады. Второго секретаря Краснодарского крайкома партии Анатолия Тараду злые языки в крае называли «кошельком Медунова». Всего за несколько лет он сделал головокружительную карьеру от выпускника мясомолочного техникума до одного из руководителей крайкома партии. По рекомендации Медунова стал заместителем министра мясной и молочной промышленности СССР! Во время работы в крайкоме оброк с краевых организаций собирал, не таясь, как полноправный хозяин. Получив и пересчитав деньги, любил сказать небрежно: «Ты, братец, будь осторожен. Мне осторожность ни к чему, а тебе очень нужна — ты же даешь…» Медунов позволял ему все, но когда Тараде поступала команда оплатить, он оплачивал любую сумму. На таких принципах они и работали.

«Обобрал, подставил, сломал» — вот правила Тарады. Так что недругов у него было хоть отбавляй. Сдавали его охотно. Дело шло к аресту. Тарада решил опередить события: пришел с повинной. Понимал, что размах взяточничества и вымогательства таков, что может дойти и до расстрела. При обыске в квартире Тарады было найдено денег и драгоценностей на сумму в 350 тыс. рублей! По тем временам сумма астрономическая.

Но это было далеко не все. В доме его водителя за кафельной плиткой был вмонтирован металлический сейф, где хранились золото и деньги. В сарае на даче в стену была вмурована большая чугунная чушка. Когда ее открыли, она оказалась сплошь набита драгоценностями. В другом сарае, где мирно паслись курочки и петушки, были зарыты большие бидоны, а в них — пачки денег.

Зачем столько? Ведь в те годы потратить их было невозможно — тотальный государственный и партийный контроль не позволял. Сам Тарада на допросах говорил: «Дом купить я не мог, построить дом тоже не мог, потому что спросит партия, где я взял деньги, что отвечу? Вот и прятал…»

Почти сутки Тарада писал чистосердечное признание, называя даты, фамилии, суммы. Память у него оказалась феноменальная — он назвал около четырехсот фамилий… Не забыл упомянуть и своего покровителя. Правда, повод был почти анекдотический. Как-то раз Медунов обратил внимание на заграничный плащ своего подчиненного. И бросил с намеком: «Слушай, ты знаешь, на мою фигуру трудно подобрать вещь, а вот твой плащ мне очень нравится…» На следующий день Медунову доставили этот плащ. Причем он плащ у Тарады купил — отдал все до копейки. Но Тарада все равно вспомнил про этот плащ: тогда он уже готов был сдать кого угодно, лишь бы спасти свою жизнь.

Суда он боялся страшно. Когда следователь собирался направить дело в суд, Тарада его остановил: «До этого я назвал тех, кто давал деньги мне. А теперь расскажу о тех, кому и зачем давал взятки я…»

После одного из допросов Тарада вернулся в свою камеру в крайне возбужденном состоянии, потерял сознание и был доставлен в городскую больницу. Через день Тарада скончался. По официальной версии — инсульт. Но пошли слухи… Одни говорили, что он принял яд. Другие, что ему помогли уйти из жизни…

Смерть Тарады очень многие отмечали как праздник. И кто это был, понятно. Ведь они могли пойти за ним…

После того как сменилось руководство ЦК КПСС и Генеральным секретарем стал Ю. В. Андропов, следствие пошло практически без помех. К длительным срокам лишения свободы были приговорены люди из ближайшего окружения Медунова: Тарановский, Перепадя, Мёрзлый, Карнаухов и другие, многие десятки руководителей предприятий, учреждений и организаций Краснодарского края.

Серьезно сгустились тучи и над самим Медуновым. Теперь ему более часто приходилось посещать следственную часть Прокуратуры Союза ССР и давать показания по делу. И все же Медунова не тронули и после смерти Брежнева. Правда, тот от своего благодетеля сразу открестился. Мало того, обвинил его во всех грехах. В последнем своем интервью Медунов сказал о Брежневе: «Он был интриганского и конъюнктурного склада человек. У него не было своих взглядов. У него было одно устремление — восславить себя, не считаясь с тем, что на пути могут быть жертвы». Вот так после смерти генсека отблагодарил Сергей Фёдорович своего покровителя, которому был обязан многим. Помню, даже следователи тогда удивлялись: как он мог столь жестко отзываться о Брежневе, который   столько   для него сделал, вокруг которого он столько вытанцовывал?

С приходом Андропова Медунов потерял все — его отправляют на пенсию и исключают из партии. Все, кто работал с ним, кто был обязан ему своей карьерой, бросили своего благодетеля и хозяина.

Победа над «краснодарским спрутом» вроде бы была одержана. В ходе расследования этого дела более пяти тысяч чиновников были уволены со своих постов и исключены из рядов КПСС, примерно полторы тысячи человек осуждены и получили немалые сроки. Но надо честно признать: до конца это дело так и не довели, щупальцев было слишком много, а события в стране развивались стремительно. Невиданные исторические катаклизмы обрушились на СССР. Страна развалилась, и «сочинское дело» заслонили другие, более актуальные по тем временам дела и проблемы.

А бесстрашный прокурор Виктор Васильевич Найдёнов после смерти Брежнева стал добиваться восстановления в прежней должности, обратился с письмом к новому Генеральному секретарю ЦК КПСС Андропову. Только после этого, и то с длительными проволочками, его ходатайство было удовлетворено. Правда, теперь как заместитель Генерального прокурора СССР он руководил уже не следствием, а другими участками работы. Ему вновь стали прочить блестящую карьеру, однако этому уже не суждено было сбыться.

И хотя в марте 1987 года его звезда опять засияла на небосклоне юриспруденции — он был назначен Главным государственным арбитром СССР — и многие именно с этим назначением связывали его будущий взлет, 2 июня 1987 года Найдёнов скоропостижно скончался. Здоровье его основательно было подорвано «краснодарским спрутом». Похоронили мы тогда Виктора Васильевича в ясный солнечный день на Новодевичьем кладбище.

Исторические события:

• Нюрнбергский процесс 20.11.1945-01.10.1946.

Участники событий и другие указанные лица:

• Андропов Юрий Владимирович, советский государственный и политический деятель, руководитель СССР, генеральный секретарь ЦК КПСС, Председатель Президиума Верховного Совета СССР;
• Брежнев Леонид Ильич, советский государственный, политический и партийный деятель, участник Великой Отечественной войны, занимал высшую руководящую должность в КПСС и СССР в течение 18 лет, четырежды Герой Советского Союза;
• Глух Фёдор Кириллович, украинский юрист и государственный деятель, министр юстиции Украинской ССР, председатель Верховного суда УССР;
• Громов Сергей Михайлович, советский следователь, заслуженный юрист РСФСР, почётный работник прокуратуры, государственный советник юстиции 3 класса;
• Звягинцев Александр Григорьевич, советский и российский общественный деятель, Секретарь союза писателей РФ, правовед, писатель, историк, драматург и киносценарист, автор, автор книг и фильмов по Нюрнбергскому процессу;
• Калиниченко Владимир Иванович, советский и российский юрист, следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР, государственный советник юстиции 3 класса, адвокат;
• Кежоян Андрей Хоренович, советский юрист, следователь по особо важным делам при Генеральном прокуроре, государственный советник юстиции 3 класса;
• Косыгин Алексей Николаевич, советский политический, государственный и партийный деятель, председатель Совета министров СССР, член Президиума, Политбюро ЦК КПСС, дважды Герой Социалистического Труда;
• Медунов Сергей Фёдорович, советский партийный и государственный деятель, Первый секретарь Краснодарского крайкома КПСС;
• Найдёнов Виктор Васильевич, советский государственный деятель, работник органов прокуратуры и судебной системы;
• Рекунков Александр Михайлович, советский и российский юрист, Генеральный прокурор СССР;
• Руденко Роман Андреевич, действительный государственный советник юстиции, Генпрокурор СССР, член особой тройки НКВД, участник массовых репрессий, главный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе, возглавлял следственную группу по делу Л. Берии;
• Черненко Константин Устинович, советский партийный и государственный деятель, Генеральный секретарь ЦК КПСС;
• Щёлоков Николай Анисимович, советский государственный деятель, министр внутренних дел СССР;
• Эфенбах Георгий Александрович, советский следователь, заслуженный юрист РСФСР, государственный советник юстиции 3 класса.